|
|
|
В эту землю я врос окончательно, я мечту воплотил наяву, и теперь я живу замечательно, но сюда никого не зову. Изгнанник с каторжным клеймом, отъехал вдаль я одиноко за то, что нагло был бельмом в глазу всевидящего ока. Еврею не резвиться на Руси и воду не толочь в российской ступе; тот волос, на котором он висит, у русского народа - волос в супе. Бог лежит больной, окинув глазом дикие российские дела, где идея вывихнула разум и, залившись кровью, умерла. С утра до тьмы Россия на уме, а ночью - боль участия и долга; неважно, что родился я в тюрьме, а важно, что я жил там очень долго. Вожди России свой народ во имя чести и морали опять зовут идти вперед, а где перед, опять соврали. Когда идет пора крушения структур, в любое время всюду при развязках у смертного одра империй и культур стоят евреи в траурных повязках. Ах, как бы нам за наши штуки платить по счету не пришлось! Еврей! Как много в этом звуке для сердца русского слилось! Прав еврей, что успевает на любые поезда, но в России не свивает долговечного гнезда. Вдовцы Ахматовой и вдовы Мандельштама - бесчисленны. Душой неколебим, любой из них был рыцарь, конь и дама, и каждый был особенно любим. В русском таланте ценю я сноровку злобу менять на припляс: в доме повешенных судят веревку те же, что вешали нас. В любви и смерти находя неисчерпаемую тему, я не плевал в портрет вождя, поскольку клал на всю систему. Россию покидают иудеи, что очень своевременно и честно, чтоб собственной закваски прохиндеи заполнили оставшееся место. Чтоб русское разрушить государство - куда вокруг себя ни посмотри, - евреи в целях подлого коварства Россию окружают изнутри. Не верю в разум коллективный с его соборной головой: в ней правит бал дурак активный или мерзавец волевой. В России жил я, как трава, и меж такими же другими, сполна имея все права без права пользоваться ими. Россия ждет, мечту лелея о дивной новости одной: что, наконец, нашли еврея, который был всему виной. Ручей из русских берегов, типаж российской мелодрамы, лишась понятных мне врагов, я стал нелеп, как бюст без дамы. На кухне или на лесоповале, куда бы судьбы нас ни заносили, мы все о том же самом толковали - о Боге, о евреях, о России. Нельзя не заметить, что в ходе истории, ведущей народы вразброд, евреи свое государство - построили, а русское - наоборот. Едва утихомирится разбой, немедля разгорается острей извечный спор славян между собой - откуда среди них и кто еврей. Я снял с себя российские вериги, в еврейской я сижу теперь парилке, но даже возвратясь к народу Книги, по-прежнему люблю народ Бутылки. В автобусе, не слыша языка, я чую земляка наверняка: лишь русское еврейское дыхание похмельное струит благоухание. Везде все время ходит в разном виде, мелькая между стульев и диванов, народных упований жрец и лидер Адольф Виссарионович Ульянов. 3а все России я обязан - за дух, за свет, за вкус беды, к России так я был привязан - вдоль шеи тянутся следы. В любое окошко, к любому крыльцу, где даже не ждут и не просят, российского духа живую пыльцу по миру евреи разносят. Много у Ленина сказано в масть, многие мысли частично верны, и коммунизм есть советская власть плюс эмиграция всей страны. Я Россию часто вспоминаю, думая о давнем дорогом, я другой такой страны не знаю, где так вольно, смирно и кругом. |
|
|
Designe of page |