Чудо мата
Главная Предисловие Стихи Проза Фотоальбом Статьи Книги Выступления Подражания Антигарики Гимн Игорю Губерману
Гостевая Форум Голосования Друзья Новости Автор сайта Апофеоз тщеславия

Используете ли Вы программы для блокирования банеров, счётчиков и PopUp?
Да, постоянно
Да, часто
Да, иногда
Блокирую только PopUp ("Выпрыгивающие окна")
Нет, не использую
Впервые слышу о таких программах
Другое
Результаты

Поиск по сайту
:: www.yandex.ru ::

    Игорь Губерман: "У меня есть только одна хорошая черта - я признаю в себе все плохие черты"

    Галантный мужчина, который любезно подаст даме руку и тут же изысканно и 'вкусно' изъяснится по 'матери'.

    Страстный любитель и собиратель живописи, большой поклонник настоящего примитива.

    Человек, предпочитающий живой голос в телефонной трубке новомодной электронной почте.

    Игорь Миронович Губерман на несколько дней прибыл в Москву. У него два дома - Россия и Израиль, оба дороги. Что же поделать, жизнь на два дома имеет свои преимущества и недостатки. Одно из преимуществ для артиста и зрителей налицо: следующий свой приезд в Россию Игорь Губерман планирует в ноябре. Это будут гастроли по городам, а в Москве выступления состоятся в Театре Эстрады и в 'Меридиане'.

    - Как Вы объясните то, что порой надо закончить технический ВУЗ, чтобы стать поэтом?

    - А я поэтом так и не стал. Поэты - это Блок, Мандельштам, Пастернак, это где музыка звучит. Я такой стихосложенец, поэтом назвать себя никак не могу. Что касается того, чтобы что-то закончить и стать литератором, то не только технари и инженеры, а и безумное количество врачей начинают писать. Думаю, это происходит потому, что сначала, когда вырастаешь, еще не очень понятно, куда ты и что ты, и тебя твои еврейские родители на всякий случай пихают в какое-нибудь техническое образование, 'чтобы потом был кусок хлеба с маслом, Гаринька', как говорила мне бабушка.

    - Если бы Вы ослушались в свое время папу, который хотел видеть Вас именно в техническом ВУЗе, Вы бы стали тем, кем стали сейчас?

    - Наверняка нет, потому что меня бы оболванили с помощью марксизма-ленинизма в каком-нибудь гуманитарном ВУЗе и я бы преподавал географию, что-нибудь еще... Сексологию с удовольствием преподавал бы.

    - На стишата когда Вас 'пробило'?

    - Стишата я начал писать очень рано, в пятидесятые годы, когда страдал первыми любовями. Давно это было. Я писал просто километрами лирические стихи. Но потом я их все утопил в помойном ведре.

    - То есть Вам было стыдно за первые опусы?

    - Совершенно не стыдно. Вот Некрасову было стыдно, но он издал свой сборник 'Мечты и звуки', потом везде покупал его и уничтожал. А я в зародыше утопил.

    - По молодости Вы были очень плодовиты?

    - Чудовищно.

    - А почему вообще Вы свои стихи называете 'стишками'?

    - Просто потому, что они маленькие.

    - У Вас определенное количество стишков 'на злобу дня'. Вы не боитесь, что политическая ситуация изменится, время пройдет, они умрут или останутся просто иллюстрацией к данному историческому моменту?

    - Да, все равно умрут, будут не нужны. Уже сейчас новое поколение иначе, чем мы, все воспринимает, это поколение других людей. А вообще у меня гораздо больше написано про любовь, про смерть, про природу, Б-га. Политических очень мало, их просто присобачивают к политическим.

    - Не боитесь, что темы исчерпаются и пойдет повторяемость?

    - Да ведь и тем, и сюжетов очень мало. В мировой литературе сюжетов всего двадцать с небольшим: Б-г, природа, любовь, смерть, случайные события, лень... Других тем нет, поэтому какие-то повторы заранее гарантированы.

    - Вот что про Вас сказал Александр Городницкий: 'Мне жутко от того, что он вытворяет. И здесь, и там он читает такое страшное четверостишие:

    Прося, чтоб Г-сподь ниспослал благодать,

    Еврей возбужденно качается,

    Обилием пыла стремясь нае...ть

    Того, с Кем заочно встречается.

    Вот вам что такое Губерман и почему его никто долго не терпит'.

    - Саша ко мне хорошо относится, мы дружим уже лет сорок. Поэтому, когда он сказал, что меня никто долго не терпит, имеются в виду какие-то нелады с власть придержащими, с официальным мнением или с ханжами. Саша имел в виду именно это, потому что просто не терпит - это было бы неправдой. У меня полным-полно и друзей, и читателей. Все хорошо.

    - Для Вас есть какие-то различия в российской и бывшей российской публике?

    - Есть. Публика во всех странах, где я побывал: в Израиле, Германии, Америке, Австралии,- это уже сытая публика, из категории потребительского общества. Вот если ты актер, пришел сюда, мы за тебя заплатили десять долларов, то перекувырнись, чтобы мы получили удовольствие. А российская публика безумно уважительно относится к слову, очень слышит слово. Правда, у этой черты есть и оборотная сторона - так же замечательно слышатся слова Жириновского и прочих подонков. Но российская публика - самая благодарная аудитория.

    - Страшная гипотетическая ситуация: вдруг во всем мире исчезают все евреи. Что Вы будете делать?

    - А я не пишу сугубо для еврейского населения. У меня ничтожное количество стишков исключительно для евреев. В российских городах ко мне приходит большая часть русских. В зале на пятьсот, например, мест триста русских и двести евреев. Я не называю себя еврейским автором.

    - Я имею в виду, что Вы пишете не для узко еврейского населения, а то, что у Вас частый персонаж - еврей.

    - Я еврей. И как автор - еврей. Я этим горжусь. Если исчезнут, не дай Б-г, евреи, значит, меня будет читать только русская аудитория, если вообще будут читать. Уже ваше молодое поколение перестает читать , интернет - это не чтение, на мой взгляд. Книгу листаешь, ощущаешь, а в интернет заглянул-вышел, заглянул-вышел. Это очень потребительская штука.

    - Где корни Вашей ненормативной лексики? Наверняка мальчика Гарика воспитывали как интеллигентного мальчика, которому негоже выражаться.

    - Да, воспитание было именно таким, но вокруг была страна, и я жил жизнью общества. Вокруг был русский язык, который я очень люблю, и , естественно, я впитал его во всей полноте. Так что сильного родительского гнета не было, только в отношении поведения был прессинг. И когда я уже поступил в институт, то в смысле поведения как с цепи сорвался.

    - Расскажите про Вашу бабушку, которая, насколько я понимаю, оказала на Вас большое влияние.

    - Она была очень хорошей , я писал о ней. Бабушка рано осталась вдовой с тремя детьми. Была замечательным , мудрым человеком. Мы не очень много общались. Она меня время от времени одергивала, и всегда по делу.

    - Она говорила: 'Гарик, каждое твое слово - лишнее'.

    - Да, да, именно это говорила. Она была поразительно сдержанным человеком. Если я слышал: 'Ой, Гаринька, какой ты хороший мальчик', это означало, что она меня растерзать готова от гнева - только так негодовала. Она железно держала себя в руках.

    - Вы были шкодливым мальчиком?

    - Очень, и сейчас такой же.

    - Это чувствуется, извините. А у Вас врагов много?

    - По-моему, нет . Недоброжелателей много среди коллег. Я ведь веду замкнутый образ жизни, я не общественный человек, ни с кем не воюю. Вряд ли у меня много врагов.

    - Что пожелаете своим друзьям и своим гипотетическим врагам?

    - Всем желаю счастья и здоровья.

    - Недавно натолкнулась на очень банальный антисемитский выпад в Ваш адрес: '... но не ему, жидовской морде, переиначивать нашего великого поэта...' Имелся в виду Пушкин.

    - Мне очень жалко этого бедного человека, все что я могу сказать. И ему дай Б-г здоровья тоже. Это такое прибежище неудачников. Такого рода выражения, я, мол, такой, я великоросс, означает, что перед нами бедный неудачливый человек, скорее всего, бездарный. Очень его жалко, сочувствую.

    -Как Вы поступаете, когда человек неприятен, совсем неприятен, а с ним надо общаться?

    - У меня такого нет уже много лет. Я строю свою жизнь так, что имею возможность не общаться. Это одна из деталей житейского жизненного счастья. Я не общаюсь с неприятными мне людьми. Не просто не зову их в дом, это уже много десятков лет, а просто не общаюсь. Раньше это было трудно, сейчас - уже легче.

    - Любите давать советы?

    - Нет, по счастью нет, но я боюсь, что впадаю в стариковство, а старики не могут без советов. Поэтому, вероятно, скоро начну советовать.

    - Что для Вас самое важное?

    - Возможность лениться и покой. Возможность лениться я ценю превыше всего на свете.

    - Ваши стихи рождаются из лени?

    - Только из нее. Из лени и чужих мыслей. Я, как поймаю чужую мысль, начинаю лениться и сочиняю стишок.

    - Эта мысль уже становится Вашей, как только Вы ее поймали и переработали?

    - Я просто ее прячу. Мысли всеобщие. Мысли, по словам Станислава Ежи Леца, как блохи, прыгают с головы на голову, просто не всех кусают.

    - Свои старые вещи часто перечитываете?

    - Нет, практически не возвращаюсь никогда.

    - Вам сейчас смешно жить?

    - Мне почти всегда смешно и очень часто грустно. Вспомните Библию: 'И посмеюсь я горьким смехом моим'.

    - В Израиле недавно вышла Ваша книга на русском языке 'Книга странствий'. Когда она появится в России?

    - Через год, не раньше.

    - Кроме дел, что Вас влечет в Россию?

    - Друзей здесь полно, которых я очень люблю. Да и саму Россию тоже люблю. У меня две родины, и я совсем не отказался от России. Этого нет. Мне очень больно за Россию, очень часто стыдно за нее. Я в курсе российских дел, читаю российские толстые журналы, мне здесь хорошо, я дома. Душа не разрывается, у меня просто две привязанности.

    - Ставлю вопрос так: Игорь Миронович, в чем феномен Игоря Губермана?

    - Если он есть, то в легкомыслии.

    - Расскажите о семье. Кто виноват в Вашем семейном счастье?

    - Я это уже давно открыл. Дело в том, что год рождения моей жены совпадает с размером моей обуви, а мой год рождения - это ее размер. Я более глубоких причин не знаю.

    - Расскажите, пожалуйста, о той, благодаря которой у Вас плюс ко всему еще и такая замечательная теща.

    - Мне очень повезло. Моя жена очень добрый, умный и великодушный человек. Она филолог, много лет работала в Пушкинском литературном музее, 'чудесная' профессия для Израиля. Там тоже немного работала - издавала книги. Она замечательная жена, чудесная мать, сумасшедшая бабушка - уже две внучки и внук. Очевидно, хороший человек, потому что ее любят даже приходящие к нам в дом люди, что бывает, как известно, не всегда. Ее любят все мои друзья.

    - А Вы сами какой дед?

    - Ужасный. Я очень плохой муж, очень плохой отец, ужасный дед. Ничего не могу - ни воспитывать, ни сказки читать. Меня внучки уважают только за то, что я щекочу их по первому требованию. Вот все, что я могу сделать.

    - Кто из детей что перенял от Вас?

    - Дочь точно переняла легкомыслие и беспечность, я это просто вижу. Сын пошучивает время от времени, у него хороший характер, жить ему будет нелегко от его шуток. А хорошего нечего было во мне перенять, хороших черт во мне нет абсолютно. Хотя есть одна - я признаю в себе все плохие черты.

    - 'Скромность - мое главное достоинство'?

    - Да, да. Я где-то прочитал замечательную формулировку: скромность, конечно, украшает мужчину, но настоящий мужчина обходится без украшений.

    А дети мои - хорошие люди. Отзывчивые, доброжелательные, неравнодушные. Стариков-родителей явно не выгонят, так что миска с кашей в углу за печкой мне обеспечена.

    - Вы зятя любите или очень любите?

    - Я к зятю отношусь толерантно. В чем-то он чужой человек - другой, пришедший со стороны.

    - В заключение нашей беседы хочу поздравить Вас с новогодним временем, с Рош ha-Шаной и попросить в подарок читателям стих.

    - Поскольку Новый Год - это в какой-то степени праздник времени, то вот стишок немного грустный, о течении времени, о старости:

             Я дряхлостью нисколько не смущен,
             И часто в алкогольном кураже,
             Я бегаю за девками еще,
             Но только очень медленно уже.
     
     

    Беседовала Наташа Гольдина

    Взято отсюда: JEWISH.RU

    >>> Читать следующую статью >>>


    

Designe of page
CSI "Facktor"
mailto: foxmax@inbox.ru