17/12/2003
Нынешняя
молодежь как некое откровение воспринимает прозу Эдички Лимонова и,
с позволения сказать, стихи Сергея Шнурова. Честное слово, лучше бы
юные правдолюбы читали сборники Игоря Губермана или хотя бы пришли на
его творческий вечер, организованный для ижевчан продюсерской группой
"Коллекция". Тогда бы они поняли, что такое боль и гордость
за свой народ, что такое внутренняя свобода и умение жить по своим собственным
правилам - все то, чем мечтает обладать каждый, но что дается совсем
не многим. А Губерман действительно может объяснить нам кое-что о нашей
стране и нас самих: ему прошлось пройти через "самиздат",
тюрьму, ссылку и эмиграцию, чтобы не "прогнуться", остаться
самим собой и писать не идеологическую чушь, а четверостишья, в которых
от смешного до великого - один шаг. Слушаешь и понимаешь: все мы немножко
"гарики":
- Игорь Миронович, я не знаю, в курсе ли вы, что сегодня в России невероятно
популярна группа "Ленинград", в песнях которой звучит как
бы "вся правда о жизни" и голимый мат. Подростки от этого
без ума, хотя на самом деле - махровая пошлость. Между тем ваши "гарики"
никто пошлостью назвать не решится, настолько органично и остроумно
в них вплетена ненормативная лексика. Как вам это удается?
- Вы знаете, я неформальной лексикой (не люблю слово "мат")
пользуюсь как естественной частью великого, могучего, правдивого и свободного
русского языка. А эти ребята, которых вы упомянули, и еще куча современных
писателей пользуются действительно матом. Если у Венечки Ерофеева и
Юза Олешковского это подлинный русский язык (письма Пушкина ведь тоже
нельзя представить без ненормативной лексики), то Лимонов или Виктор
Ерофеев включают в свои тексты мат как элемент "выпендрежа".
С тем же вызовом свободы, с тем же остервенением, с каким ругается матом
тринадцатилетний подросток, чтобы показать девочке Люсе, что он уже
взрослый. Точно так же напоказ, как он ругается матом, он сплевывает
после затяжки сигаретой: Это разное отношение к нелитературным выражениям,
и в этом все дело.
- Откуда же у вас это отношение к непечатным выражениям как к совершенно
обыденным?
- Оно было изначально. Это не влияние тюрьмы, лагеря - я всегда так
писал. Просто я очень люблю русский язык, и, мне кажется, он уникален
тем, что в него так гармонично вплетена и эта составляющая.
- В вашей семье никогда не было запрета на использование в повседневной
речи тех или иных выражений?
- Нет, я рос в тихой, ужасно благонравной семье, может быть, поэтому
у меня и не было желания ругаться ради самой ругани.
- Не уверена, что следующий вопрос вообще этичен, но в обществе он возникает
довольно часто. Почему в русской культуре, причем в любой ее области,
евреи оставили не меньший след, чем коренные русаки, учитывая, что евреев
намного меньше, чем русских?
- Я вам отвечу на этот вопрос исчерпывающе. Это произошло по той же
причине, по которой в немецкой культуре до Гитлера было чудовищное число
талантливых евреев, а сейчас их в Америке дикое количество. Как только
евреев перестают ущемлять, так они начинают проявлять свой талант, который
веками копился. Но, знаете, этот народ ведь платит за талант, за обилие
способных, одаренных людей чудовищным, просто кошмарным количеством
идиотов! Если у всех народов больше всего таких "средних"
людей, то у евреев две крайности: либо талант, либо идиот. Это какая-то
природная данность, а хорошо это или плохо, я не знаю.
- На концерте вы упомянули, что была идея перевести "гарики"
на разные языки мира. Вы считаете, эти стихи возможно перевести, не
потеряв особую интонацию иронии и особенности стиля?
- Точно знаю, что нельзя, хотя попытки и делаются. Но, простите мне
эту параллель, Омар Хайям четыреста лет ждал своего переводчика. Четыреста
лет! И только спустя эти столетия появился англичанин, который перевел
его адекватно для всего англоязычного мира. Что касается русского Хайяма,
его переводили человек пять (я даже знаю их фамилии, но не хочу называть),
пока не пришел поэт (сейчас уже, к сожалению, покойный - сначала он
был ленинградцем, потом москвичом) Герман Плисецкий и не перевел совершенно
потрясающе его рубаи двенадцатого века сегодняшним русским языком. И
получились дивные русские стихи! Так и существование моих стихов в другой
культуре зависит от появления талантливого переводчика.
- После введения демократического строя вы не хотели навсегда вернуться
в страну, ведь наверняка вам было о чем тосковать?
- Зачем возвращаться? Мне в Израиле очень хорошо, я не тоскую. Вообще,
ностальгия была придумана белогвардейцами, потому что они уезжали из
замечательной России. А мы-то уезжали из совсем другой страны: И поэтому
меня обратно не тянет. Но я с наслаждением приезжаю сюда, у меня здесь
полно друзей, я очень люблю Россию, люблю ездить по городам, слежу за
тем, что происходит в России...
- Я этот вопрос задала, вспоминая о многих и многих писателях, музыкантах
и актерах, которые эмигрировали на свою "историческую родину",
а через несколько лет вернулись. Вернулись, даже если и в Израиле занимались
своей профессией, как, например, талантливейший актер Михаил Козаков.
- Чего не хватало? Они просто боятся вслух это сказать (а Михаил Козаков,
кажется, даже говорил), но им не хватало признания, узнавания на улице,
чудовищного количества гастролей, толпы, которая выстраивается в очередь
за автографами. Тому же Козакову там было узко, тесно, поэтому и вернулся.
Ведет он себя безупречно, Израиль не ругает, но его возвращение было
не тоской по стране, а тоской по многолюдной известности.
- Разве у вас нет потребности в многочисленных поклонниках?
- Нет абсолютно! Я и выступать-то не люблю, и очень доволен, когда творческая
встреча заканчивается. Я не "звезда", не публичный человек.
- Не знаю, легенда это или правда, но рассказывают, будто ваши рукописи
из зоны выносили надзиратели и передавали их в самиздат.
- Нет, из зоны мою книжку, мой лагерный дневник, вынес военный врач.
А в тюрьме мои рукописи хранили зэки, а вынес замначальника тюрьмы -
я обо всем этом с благодарностью написал в своей книжке.
- Среди заключенных вы как "антисоветчик" пользовались уважением
или за это на зоне не любили?
- Я же сидел не за антисоветчину - я сидел за нелегальную торговлю,
за фарцовку. Барыг на зоне не любили, потому что они живут тем, что
обирают других. А о том, что я пишу, они знали только с моих слов. Вообще,
я благодарен стране за эти пять лет в тюрьме: я провел их среди очень
интересных людей, в тюрьме и ссылке написал два больших сборника стихов
и повесть.
- Вы однажды сказали: "Я живу как свободный человек и пишу как
свободный человек". И все-таки есть что-то, чего вы, будучи свободным
человеком и свободным художником, не можете себе позволить?
- Я могу позволить себе абсолютно все, для меня никаких табу не существует.
Естественно, мои поступки ограничены правилами общества, в котором я
живу: я самонадеянно числю себя интеллигентом и не могу преступать правила
приличия. А в стихах я свободен абсолютно.
- Вы сталкивались с сознательными подражаниями вашим "гарикам"?
- Конечно. Чудовищное количество людей пишут мне свои четверостишия.
К сожалению, талантливых среди них я пока не увидел.
- Не слишком большое число молодых людей на ваших концертах огорчает
вас или нет?
- Вы знаете, по сравнению с двух-трехгодичной давностью очень много
стало молодежи. Раньше "на меня" ходили те, кто когда-то читали
мои стишки в самиздате, а недавно пошло новое поколение - дети моих
первых читателей:
Анна Вардугина
Взято отсюда: Все каналы ТВ
>>> Читать следующую статью >>>