Игорь Губерман - явление, которое уже можно отнести к российскому фольклору. Он узнаваем. Его стихи часто живут уже в виде народного творчества, без привязки к имени автора: "Не стесняйся, пьяница, носа своего, он ведь с нашим знаменем цвета одного"; "Давно пора, ... мать, умом Россию понимать!". Он умеет материться со сцены так, что это никого (или почти никого) не смущает и ни у кого не возникает сомнения в его праве говорить все что угодно. И еще: Игорь Губерман очень популярен.
"Поэзия - нет дела бесполезней
В житейской деловитой круговерти,
Но все, что не исполнено поэзии,
Бесследно исчезает после смерти..."
- Свои стихи вы постоянно называете "стишками". Это принципиально?
- Конечно - они же маленькие, у меня мысли короткие, куцые. Это все недлинные произведения, поэтому "стишки" - подходит больше. Я с самого начала их так называю.
- Если судить по вашим стихотворениям, то возникает образ автора - "матерщинника и крамольника". Насколько он соответствует действительности?
- Ну, так я вам и сказал! Соответствует.
- Неформальная лексика в ваших стихах почему-то даже не пугает, хотя в зале сидят самые разные люди, и дамы тоже. Как вы думаете, почему российская интеллигенция и русский мат оказались вещами, которые друг без друга жить не могут?
- А я думаю, что со всем русским народом мат очень дружен на самом деле. Просто его по-разному употребляют. Подросток употребляет в подъездах, чтобы девочка Тося увидела, что он уже взрослый, тут же рядом на дворе он еще сплюнет и цигарку закурит, чтобы показать, что он уже половозрелый и вырос. Это совершенно не та неформальная лексика, которую употребляют очень большие русские писатели. Могу назвать Юза Алешковского. И Венечка Ерофеев сильно бы ослаб без мата, и Пушкин очень много писал, и у Лермонтова есть... А сейчас просто времена такие, что потребовали каких-то усиленных, экстремальных выражений, и неформальная лексика просто пришла на помощь. Я думаю, что это такая целительная штука, как и сам русский язык.
- За какие темы в своих стихах вы по каким-нибудь причинам не брались?
- Если вы читали мои стишки, то обнаружили, что в них есть практически все темы - любовь, смерть, жизнь, мужчина и женщина, Бог... Просто все темы, которые обозримы моим сознанием, были когда-нибудь зарифмованы.
- И все-таки: были какие-нибудь вещи, за которые вы боялись бы взяться?
- Нет, таких на свете нет. Главное, чтобы это было интересно. Я как погонщик верблюдов - что вижу, о том пою.
- Привыкли ли вы к тому, что люди, с которыми вы общаетесь, цитируют ваши произведения?
- Да, сейчас уже привык. Но цитируют не при мне, к сожалению. Хотя я знаю, что некоторые люди знают огромное количество стишков. Иногда бывает неожиданно - когда мои стишки читают члены правительства. По телевидению много раз такое было.
"Не славой, не скандалом, не грехом,
Тем более не устной канителью -
Поэты поверяются стихом,
Как бабы проверяются постелью..."
- По поводу вашего вклада в литературу: что, по вашему мнению, другие поэты только повторили?
- Другие поэты повторяют уже миллионы, а не сотни тысяч четверостиший, потому что я придумал для них название "гарики" - это мое домашнее имя - и появились уже немереные километры "юриков", "петиков", "мариков", одна тетка пишет "ирики", другая "марусики". Сейчас у меня дома лежат "шепталинки" - наверное, по фамилии. Дикое количество. Это оказалось неким жанром, в котором каждому кажется, что он может внести свою струю. Вот то вредное, что я сделал. А полезного, наверное, и нет.
- Среди "юриков" и "петиков" попадаются хорошие?
- Пока ни одного.
- Но кто-то из поэтов, ныне живущих в России, вам кажется интересным?
- Мне кажется потрясающе интересным Игорь Иртеньев. Потрясающе талантлив Тимур Кибиров. Иногда я встречаю какие-то очень хорошие стихи Александра Левина, и, пожалуй, больше я не назову сегодняшних поэтов. Иногда у молодых бывают симпатичные стихи, но сейчас все стали ужасные технари, а такого, чтобы был вложен кусок души, как, скажем, у молодого Глеба Горбовского в его 60-е годы или у Бродского, я пока не видел. А Иртеньев и Кибиров - уже не маленькое поколение. Но новые наверняка будут, потому что Россия талантами безумно богата, а русская речь к этому очень расположена.
"Вожди дороже нам вдвойне,
Когда они уже в стене..."
- Где, кроме России, доводилось выступать?
- Во многих местах. Я же "поэт по вызову" - еду туда, куда приглашают. А если говорить о странах... В Америке - наверное, городах в тридцати я уже выступал. Это моя "экономическая родина". В Германии городах в двадцати пяти, в Австралии в двух городах, в Амстердаме, Париже, Праге. И в Израиле, конечно. Мой дом уже там, хотя иврит я так и не выучил - там полтора миллиона наших, вполне можно и по-русски разговаривать.
- Везде вас воспринимают одинаково?
- Вы знаете, самая лучшая публика остается в России. Это я всегда говорю, а не только потому, что вам даю интервью. Советский человек (это я говорю не только о евреях, потому что миллионы уехали), уехав, очень быстро становится потребителем - "я тебе заплатил десять долларов за билет - вот теперь кувыркнись, удиви меня!" А российская публика по-прежнему очень чувствительна к слову. У этой положительной черты есть и оборотная сторона - точно так же внимательно и сочувственно слушают подонков-политиков. Но, тем не менее, русская аудитория, на мой взгляд, лучше всего.
- На концерте вы одно из четверостиший адресовали Жириновскому...
- Среди болотных пузырей,
Надутых газом и гниеньем,
Всегда находится еврей -
Венец болотного творенья.
Но это не про Жириновского - он этого не заслуживает. Просто этот стишок к нему подходит. России ведь очень повезло - он неудавшийся, несостоявшийся фюрер. Просто пришел не вовремя. А так это в нем чувствуется - я его книжки читал. Чистый "Майн Кампф". У него и лозунги гитлеровские - "мы за русских, мы за бедных". Только там была не Россия для русских, а Германия для немцев.
- Много нужно, чтобы вывести вас из себя?
- Наверное, да, потому что я терпелив как Муций Сцевола, у меня дикая терпимость. Я уже давным-давно хочу послать вас всех на ..., но, как видите, сижу, разговариваю, хотя выпить очень хочется, батенька... Просто я воспитан очень хорошо.
Фразы с концерта
- То, что я знаменитый человек, я понял в Испании, когда в Мадриде, в одном из музеев, в общественном туалете меня узнал русский турист...
- Меня обязательно будут спрашивать об этом, так что скажу сразу: я женат. С женой мы живем уже больше тридцати лет. Так что во всех анкетах в графе "семейное положение" я пишу: "безвыходное".
- В одном городе ко мне пришла записка: "Я не еврейка, а мне смешно... Это нормально?"
- Вот хорошая записка: "Я скинхед. Послушал вас и стал чувствовать себя евреем. Как мне теперь жить?" Дорогой мой, я всю жизнь живу с этим! Вы привыкнете.Олег Вязанкин
Первоисточник: ЯБЛОКО - Газета для женщин и не только для них
>>> Читать следующую статью >>>