|
|
|
|
(из серии "Антология Сатиры и Юмора России ХХ века) Кажется, надо обладать редким талантом и умом, чтобы писать об Игоре Губермане, эдак с россыпью цитат и едкостью, нажитой годами, но полагаюсь на свою юношескую восторженность и желание поделиться огоньком, который зажег во мне Автор.
Мы познакомились совсем недавно. Обычный вечер, только отец вернулся с работы не один, а с новым другом. Губерман и Губерман. Не слышали, не читали, к тому же книжная полка с грифом 'срочно', заполнена томами на месяц вперед. Только в доме стали происходить странные вещи. Замолчал телевизор - круглосуточную бубнежку сменило папино фырканье, и хмыканье, и просто хохот. Целыми днями он ходил за нами, чтобы зачитать нам 'а вот, еще один гарик!', и слезы радости на глазах - редкий случай!.. Наше общение с Игорем Губерманом (читатель, не забывай о процессе сотворчества!) началось с книжной корочки. На тыльной стороне издания я прочла: И спросит Бог: никем не ставший,
зачем ты жил? Что смех твой значит?
Я утешал рабов уставших -
отвечу я. И Бог заплачет.
Достаточно для того, чтобы протянуть Автору руку и открыть первые страницы книги, и сделать открытие. Жанр гариков прелюбопытный! Идея не новая. История литературы помнит застывшие формы из трех/ четырех/ пяти строк; да те же рубаи Хайяма - прямая аналогия. Зато начинка: От разворота к другому, случайному или чаянному, я пыталась найти неострую, неостроумную мысль. 560 страниц - не получилось. Посмеюсь над одним, покиваю другому, а третий гарик смущает: читаю строчку, две, три и с мыслью 'ну и что дальше' спускаюсь на последнюю ступеньку - тогда четвертый ряд объясняет соль всей лесенки. Вот оно что: рождается улыбка. Чуждаясь и пиров, и женских спален,
и быта с его мусорными свалками,
настолько стал стерильно идеален,
что даже по нужде ходил фиалками.
Все же, вопреки профессии, очень не люблю препарировать живые произведения, отделять кожу от костей (читай форму от содержания). А очень по-простому: повторите-ка любой гарик без шпаргалки и попробуйте обмануть память и потеснить слово Автора своим! Друзья мои, не в какие рамки, потому что у Губермана каждое слово на своем месте, и лучший, даже более подходящий, на ваш взгляд, синоним сократит смысл стишья до минимума! Вновь закат разметался пожаром -
это ангел на Божьем дворе
жжет охапку дневных наших жалоб.
А ночные он жжет на заре.
О чем пишет? О жизни личной, частной, и внеличной, исторической. Гарики - пачечками, в несколько страниц, расфасованы по темам. О несвободе и одиночестве, о семье и любви, женщинах, пьяницах и евреях - о жизни, которую, не выпотрошишь в пару строчек, а в книгу гариков - оно, конечно, можно. Тянется, меняя имя автора,
Вечная российская игра:
В прошлом - ослепительное завтра,
в будущем - постыдное вчера.
Господам интеллигентным и чванливым особам вроде 'ах, мы такого не кушаем', в первый момент будет сложновато. Откроет дамочка стишье крепкое - есть и такие - и: 'Фи, как грубо: А можно, разве, про е: и х.. писать без многоточия - это же не литературно?!!' Ну, Пушкина, озорника такого, трогать не будем (однако, подумайте, человек ценил 'вкусные' слова!), а, не отходя от Губермана, - прочтете и получите удовольствие от сочетания слов лихих и красивых. Очень много во мне плебейства,
Я ругаюсь нехорошо,
И меня не зовут в семейства,
Куда сам бы я хер пошел.
Мудрость не приходит с годами - она дается сразу, но не всем. Такова жизнь: тебе 10 талантов, 5 лет лагерей и ссылок, трагедии и комедии, короче, жизнь от края до края; а тебе, друг, два таланта - не напрягайся, спи подольше, ешь послаще. Такой же непорядок и с юмором - одним полный рот смеха, а другим - опущенные уголки губ и вздернутый обиженный подбородок:Но, без зависти, приятно иметь дело с человеком, которому Дано за нескольких, с Писателем. 'Я не философ и не мудрец' - утверждает Игорь и без сложных формулировок говорит о жизни то, о чем ты догадывался подспудно, а сказать не умел, или что-то совершенно новое, и - да, точно, так оно и есть! А последние стихи все больше о старости, хотя молодые и обаятельные души года не считают. Дряхлеет мой дружеский круг,
Любовных не слышится арий,
А пышный розарий подруг -
Уже не цветник, а гербарий.
За обложкой слова Губермана, начертанные его же собственной рукой: 'Милый Юра, привет! Я честно составил сборник, пишу тебе его монтаж:' Милый Игорь, а я честно его прочитала: хорошо приготовленная пища для ума и сердца! Теперь при одном имени Игорь Губерман немедленно загорается улыбка и гаснет долго, поддерживаемая дружеским чувством к Автору.
Морозова Ольга Олеговна,
|
|
|
Designe of page |