|
|
|
Ни вверх глядя, ни вперед, сижу с друзьями-разгильдяями, и наплевать нам, чья берет в борьбе мерзавцев с негодяями. Пахан был дух и голос множества, в нем воплотилось большинство; он был великое ничтожество, за что и вышел в божество. Люблю за честность нашу власть, нигде столь честной не найду, опасно только душу класть у этой власти на виду. Гавно и золото кладут в детишек наших тьма и свет, а государство тут как тут, и золотишка нет как нет. Как у тюрем, стоят часовые у Кремля и посольских дворов; пуще всех охраняет Россия иностранцев, вождей и воров. Ждала спасителя Россия, жила, тасуя фотографии, и, наконец, пришел Мессия, и не один, а в виде мафии. Сбылись грезы Ильича, он лежит, откинув тапочки, но горит его свеча: всем и всюду все до лампочки. Я верю в совесть, сердце, честь любых властей земных. Я верю, что русалки есть, и верю в домовых. Сын учителя, гений плюгавый - уголовный режим изобрел, а покрыл его кровью и славой - сын сапожника, горный орел. Какая из меня опора власти? Обрезан, образован и брезглив. Отчасти я поэтому и счастлив, но именно поэтому - пуглив. Наши мысли и дела - белее снега, даже сажа наша девственно-бела; только зря наша российская телега лошадей своих слегка обогнала. Духовная основа русской мощи и веры, нрав которой так неистов, - святыней почитаемые мощи крупнейшего в России атеиста. Чувствуя нутром, не глядя в лица, пряча отношение свое, власть боится тех, кто не боится, и не любит любящих ее. Господи, в интимном разговоре дерзкие прости мои слова: сладость утопических теорий - пробуй Ты на авторах сперва. Ох, и смутно сегодня в отчизне: сыро, грязь, темнота, кривотолки; и вспухают удавами слизни, и по-лисьи к ним ластятся волки. В первый тот субботник, что давно датой стал во всех календарях, бережно Ильич носил бревно, спиленное в первых лагерях. Не в том беда, что наглой челяди доступен жирный ананас, а в том, что это манит в нелюди детей, растущих возле нас. Для всех у нас отыщется работа, всегда в России требуются руки, так насухо мы высушим болота, что мучиться в пустынях будут внуки. Есть явное, яркое сходство у бравых моих командиров: густой аромат благородства сочится из ихних мундиров. Египет зарыдал бы, аплодируя, увидев, что выделывает скиф: мы создали, вождя мумифицируя, одновременно мумию и миф. |
|
|
Designe of page |