ВТОРОЙ ИЕРУСАЛИМСКИЙ ДНЕВНИК
Усовершенствуя плоды любимых дум,
косится на бекрень печальный ум

Главная Предисловие Стихи Проза Фотоальбом Статьи Книги Выступления Подражания Антигарики Гимн Игорю Губерману
Гостевая Форум Голосования Друзья Новости Автор сайта Апофеоз тщеславия

Используете ли Вы программы для блокирования банеров, счётчиков и PopUp?
Да, постоянно
Да, часто
Да, иногда
Блокирую только PopUp ("Выпрыгивающие окна")
Нет, не использую
Впервые слышу о таких программах
Другое
Результаты

Поиск по сайту
:: www.yandex.ru ::

    
    Листаю стихи, обоняя со скуки
    их дух - не крылатый, но птичий;
    есть право души издавать свои звуки, 
    но есть и границы приличий.
    
    Во мне приятель веру сеял 
    и лил надежды обольщение, 
    и столько бодрости навеял, 
    что я проветрил помещение.
    
    Когда нас учит жизни кто-то,
    я весь немею;
    житейский опыт идиота 
    я сам имею.
    
    Вовсе не отъявленная бестия 
    я умом и духом, но однако - 
    видя столп любого благочестия - 
    ногу задираю, как собака.
    
    А вера в Господа моя - 
    сестра всем верам:
    пою Творцу молитвы я 
    пером и хером.
    
    Весь век понукает невидимый враг нас 
    бумагу марать со слепым увлечением;
    поэт - не профессия, это диагноз 
    печальной болезни с тяжелым течением.
    
    Слегка криминально мое бытие, 
    но незачем дверь запирать на засов, 
    умею украсть я лишь то, что мое;
    я ветер ворую с чужих парусов.
    
    Твоих убогих слов ненужность 
    и так мне кажется бесспорной, 
    но в них видна еще натужность, 
    скорей уместная в уборной.
    
    Ночью проснешься и думаешь грустно:
    люди коварны, безжалостны, злы, 
    всюду кипят ремесло и искусство, 
    душат долги и не мыты полы.
    
    Чтоб сочен и весел был каждый обед, 
    бутылки поставь полукрутом, 
    а чинность, и чопорность, и этикет 
    пускай подотрутся друг другом.
    
    Портили глаза и гнули спины, 
    только все не впрок и бесполезно, 
    моего невежества глубины - 
    энциклопедическая бездна.
    
    Нас как бы судьба ни коверкала, 
    кидая порой наповал,
    а мне собеседник из зеркала 
    всегда с одобреньем кивал.
    
    За то греху чревоугодия 
    совсем не враг я, а напротив, 
    что в нем есть чудная пародия 
    на все другие страсти плоти.
    
    Я люблю, когда грустный некто 
    под обильное возлияние 
    источает нам интеллекта 
    тухловатое обаяние.
    
    Мне жалко всех, кого в азарте 
    топтал я смехом на заре - 
    увы, но кротость наша в марте 
    куда слабей, чем в октябре.
    
    Восхищенные собственным чтением, 
    два поэта схлестнули рога, 
    я смотрю на турнир их с почтением, 
    я люблю тараканьи бега.
    
    Стихов его таинственная пошлость 
    мне кажется забавной чрезвычайно, 
    звуча как полнозвучная оплошность, 
    допущенная в обществе случайно.
    
    Гетера, шлюха, одалиска - 
    таят со мной родство ментальное, 
    искусству свойственно и близко 
    их ремесло горизонтальное.
    
    Снимать устав с роскошных дев 
    шелка, атласы и муары, 
    мы, во фланель зады одев, 
    изводим страсть на мемуары.
    
    Настолько он изношен и натружен, 
    что вышло ему время отдохнуть, 
    уже венок из лавров им заслужен - 
    хотя и не на голову отнюдь.
    
    Читатель нам - как воздух и вода, 
    читатель в нас поддерживает дух;
    таланту без поклонников - беда;
    беда, что у людей есть вкус и слух.
    
    В похмельные утра жестокие 
    из мути душевной являлись 
    мне мысли настолько глубокие, 
    что тут же из виду терялись.
    
    Почувствовав тоску в родном пространстве,
    я силюсь отыскать исток тоски:
    не то повеял запах дальних странствий, 
    не то уже пора сменить носки.
    
    Он талант, это всем несомненно, 
    пишет сам и других переводит, 
    в голове у него столько сена, 
    что Пегас от него не отходит.
    
    Ругал эпоху и жену, 
    искал борьбы, хотел покоя, 
    понять умом одну страну 
    грозился ночью с перепоя.
    
    Беспечный чиж с утра поет, 
    а сельдь рыдает: всюду сети;
    мне хорошо, я идиот, 
    а умным тяжко жить на свете.
    
    Глупо думать про лень негативно 
    и надменно о ней отзываться:
    лень умеет мечтать так активно, 
    что мечты начинают сбываться.
    
    Пот познавательных потуг 
    мне жизнь не облегчил, 
    я недоучка всех наук, 
    которые учил.
    
    Глупо гнаться, мой пишущий друг, 
    за читательской влагой в глазу - 
    все равно нарезаемый лук 
    лучше нас исторгает слезу.
    
    Он воплотил свой дар сполна, 
    со вдохновеньем и технично 
    вздувая волны из гавна, 
    изготовляемого лично.
    
    Нет, я на лаврах не почил, 
    верша свой труд земной:
    ни дня без строчки - 
    как учил меня один портной.
    
    Жили гнусно, мелко и блудливо, 
    лгали и в стихе, и в жалкой прозе;
    а в раю их ждали терпеливо - 
    райский сад нуждается в навозе.
    
    Меня любой прохожий чтобы помнил,
    а правнук справедливо мной гордился, 
    мой бюст уже лежит в каменоломне, 
    а скульптор обманул и не родился.
    

    Дальше >>>


    

Designe of page
CSI "Facktor"
mailto: foxmax@inbox.ru