"Быть знаменитым некрасиво, - сказал
Пастернак, и цель творчества -
самоотдача".
- А каким должен быть поэт?
- Ну
что вы такую ерунду с утра спрашиваете? Поэты самые разные были.
Даже злодеи. Поэт любой может быть, какой удастся, какой получится.
Я думаю это от человека зависит, от личности. В человека вставлен
какой-то органчик - от Б-га, естественно. То, что он производит
какие-то стишки - это одно, а личность - совершенно другое. Так что
не надо поэтам иметь никакое дело, не надо их наставлять. Какой есть
- такой есть. Это уже их бабы должны их бабы разбираться, хорошие
они или нет в чисто мужских обстоятельствах, а стишки - это нечто
отдельное. Как печень желчь выделяет, вот также выделяются стишки.
Они сами по себе существуют.
- А как появилась гениальная
идея назвать ваши четверостишья "гариками"?
- Когда я
только начинал их писать, то называл их "данзыбао", вы по молодости
лет не знаете, что это такое. В Китае было движение "Лозунги больше
букв": писали короткий лозунг и вешали его на стенку. Но потом,
когда у меня в Израиле вышли сразу два сборника четверостиший, то
они назывались "Европейские данзыбао", что уже, конечно, полная
бессмыслица. И я вспомнил, что дома меня называли Гариком, и так их
назвал. И это новое название так прижилось, что появились "Юрики",
"Васики", "Марики", "Толики". Многие люди теперь называют своими
именами четверостишья, которые пишут.
- А вы не устаете
от того, что многие обращаются к вам, как Гарику?
- А
меня всегда звали Гариком, это мое естественное имя, такое же, как
Игорь. И когда ко мне кто-нибудь подходит с криком: Привет Гарик!,
то это мое имя, а не название стихов, и меня это не раздражает.
- У вас не было никакого литературного образования и
домашней предрасположенности к писанию стихов?
-
Никакого.
- Как же вы дошли до жизни такой?
-
Потому что графоман.
- Игорь Миронович, вы честно и
открыто признаете себя...
- Графоман в чистом виде.
Абсолютно.
- Как же объяснить историю успеха?
- Я думаю это случайность.
- Ни на чем не
основанная?
- Скорее всего ни на чем. Я писал очень
много научно-популярных книжек и статей, в основном о науке. Писал
исторические романы, негритянские.
- Какие?
-
Писал за других людей, были рассказы и масса стихов. К счастью свои
любовные стихи - я начинал, как многие с лирики - все порвал и
выбросил давным давно.
- Не жалеете?
- Нет,
абсолютно. А успех чисто случайный, знаете здесь хорошо бы вспомнить
стишок, я его как раз недавно написал. сейчас вспомню, с Пушкиным
вместе написано:
Любезен долго буду я народу
Поскольку так случайно получилось,
Что я воспел российскую
природу,
Которая в еврея насочилась.
- Прогулки
вокруг барака во время вашей отсидки - это ваше личное везение или
было за что их получить?
- Я с 1973 года я сотрудничал в
нелегальном журнале "Еврей в СССР", его организовали физики, биологи
из отказников, которых не отпускали в Израиль. Тогда была
замечательная формулировка отказа: "Ваш выезд считается
нецелесообразным". Судьба его участников сложилась по-разному. Вот,
например, Саша Воронель, главный основатель журнала - профессор
физики в Тель-Авивском университете. Марк
Аубел - зав. кафедрой физики там же, а кто-то уже умер. Они
поступили, как внутренне свободные люди, организовали семинар
ученых, чтобы мускулы не ослабели. Редакторы журнала постепенно
уезжали, а я как-то оставался, но в 78-м году, в декабре мы тоже
подали заявление о выезде. И весной, в мае 79-го меня пригласили в
ОВИР якобы по поводу отъезда, привели в отдельную комнату, где два
замечательно красивых человека из КГБ предложили мне либо сознаться
самому, либо дать компрометирующие показания на разных хороших
людей, я отказался. Долгий был разговор, минут 40 или час, потом мне
один из них сказал: Игорь Миронович, учтите, что теперь вы на
свободе не останетесь, вы живой свидетель, что нас можно послать на
... и спокойно гулять дальше. А вы коллекционер, человек уязвимый. У
меня действительно была довольно большая коллекция живописи, я ее 12
лет собирал: и живопись, и иконы, и скульптуры... Так вот нашли двух
уголовников, которые за сокращение срока - им потом в самом деле
уменьшили срок - показали, что я купил у них 5 украденных икон. А
дальше начались замечательные особенности советского правосудия -
т.к. этих икон не было в природе у меня их, разумеется не нашли, а
потому посадили меня не только за скупку краденого, но и за сбыт. Да
еще при обыске, который длился три дня , из дома вынесли ну просто
контейнер самиздата.
- Была ли в вашей жизни национальная
проблема?
- Представляете, как мне тяжело было в
Израиле? Хотя в Израиле практически нет разговоров на еврейскую
тему, мы все себя ощущали там русскими, там, знаете, даже дети
дразнят друг друга в школе "русский", и обижаются, считая это
оскорблением. Примерно такая же история была с моим сыном, который
приехал ко мне в Сибирь и там пошел в школу. Мы естественно за него
очень боялись, я его даже драться учил, тоскливо вспоминая
собственную молодость. А все оказалось значительно проще, там слово
"еврей было бытовым ругательством, и когда моего сына стали
дразнить, он сказал: А что ты меня обзываешь евреем? Я и есть еврей,
- и все дико удивились, они оказывается полагали, что еврей это
ругательство, а не национальность. Почему я обратился к еврейской
теме? Я как-то остро ощутил себя евреем...
- У вас
никогда не было ощущения, что вы изгой?
- Я всегда
чувствовал себя полноценным человеком, мне кажется, что
полноценность человека - это его внутреннее самоощущение, а не
наружные регалии: должность, чин и тому подобное. Я не знаю, что
такое общество, для меня оно - это несколько моих друзей и безумное
количество моих приятелей.
- А когда вы уезжали, не
боялись, что приобретете тоску по Родине? Или как кто-то сказал, о
ней лучше тосковать, чем ненавидеть?
- У меня по России
ностальгии не было ни грамма. Интерес, что происходит, - не более
того, я в Израиле очень быстро прижился.
- Скажите, как
коллекционер, что меняется в вашей жизни от того, что вы
приобретаете один холст, потом другой, третий? Не проще ли сходить в
музей?
- Знаете физиолог Павлов написал, что
коллекционирование сродни инстинкту пищевому, инстинкту любви... Эта
жажда приумножения коллекции - совершенно патологическая.
Коллекционированием занимаются совершенно особые люди, хотя среди
них много жуликов и мошенников. По отношению к коллекционерам можно
использовать любые слова, и они подойдут, но это настоящая страсть и
огромное счастье, у меня сейчас большая коллекция - у нас 4-х
комнатная квартира + кухня - и все завешено картинами до потолка.
- А у вас не бывает так, что купили, повесили и глядите
сквозь нее? Или вы ежедневно обходите свои богатства?
-... как скупой рыцарь. Ежедневно - нет, но вот садишься
покурить вечером или утром, падает глаз на какой-то или несколько
холстов, и - счастье полное. Больше всего это похоже на скупого
рыцаря, который перебирает монеты в своем сундуке, но там это как-то
спрятано, а картинами все наслаждаются.
- А что такое
ваша жизнь в Израиле, помимо сигаретки с картинами?
- А
я бездельник, я всю жизнь ничего не делаю, и в Израиле также сижу,
пью кофе, курю, пишу стихи, треплюсь с друзьями, когда их вижу,
выпиваю, читаю книжки. Ну бездельник я, профессионал-бездельник, и
по счастью, прожил так уже 60 лет и собираюсь дальше.
-
Игорь Миронович, дайте совет, на что жить профессиональному
бездельнику?
- Мне на самом деле очень повезло, потому
что за плоды моего безделья мне платят деньги, у меня выходят
книжки, у меня оказалось тысячи читателей сейчас уже во всем мире.
Мои книги хорошо продаются, у меня много вечеров-концертов, на
которых я завываю свои стишки. Есть люди которым не везет, есть
которым везет., мне - повезло.
- А есть ли среди
израильских литераторов обычай проводить жизнь на тусовках?
- Собираются, разговаривают точно также, как и здесь.
Предпринимаются попытки издания журнала, но, думаю, что израильские
тусовки обречены - так же, как и американские. Как в атомной бомбе
есть понятие критической массы, так и в этом. В Израиле слишком мало
людей, не хватает их для тусовок, которых чудовищное количество.
Можно с одной тусовки переходить на другую, все плавно перетекает
одно в другое, а там - увы.
- В смысле все надоедают друг
другу быстрее, чем кончится тусовка?
- Не то, чтобы
надоедают, но исчерпывается смысл. Тусовка - это жанр существования,
но этот жанр предполагает большее количество людей, для этого
пригодных, чем сейчас есть в Израиле.
Когда вы говорили, что
вы графоман, бездельник - вы конечно эпатируете или...?
-
Я никого не собираюсь эпатировать. на самом деле те, кто эпатирует
общество, его боятся, уважают, хотят в него втереться, а я, просто
говоря, как есть.
>>> Читать следующую статью >>>