|
|
|
|
19.11.2003 Первое мое знакомство с творчеством Игоря Губермана состоялось лет восемь назад, когда я училась еще в школе. Подружка притащила откуда-то зачитанную до дыр толстенную книгу с непонятным названием: 'Гарики на каждый день'. Мы читали ее прямо во время уроков, держа на коленках, и не могли оторваться - так было смешно. Теперь, читая 'гарики', я понимаю, что на самом деле они очень грустные... Игорь Губерман родился в 1936 году в Москве. Учитывая 'пятую графу' и связанные с этим сложности при получении высшего образования, Губерман из всех вузов столицы избрал институт инженеров транспорта. Здесь он познал 'радости' всесоюзных строек. 'По профессии я инженер-электрик, - говорит он. - Год отъездил машинистом электровоза в Уфе, причем совершил там трудовой подвиг: в феврале, в тридцатиградусный мороз, под башкирскими ветрами, лежа спиной на одном рельсе, сменил тормозную колодку, которая примерзла к колесу. Как жив остался, не знаю. С тех пор мерзну... Потом работал двадцать лет инженером-наладчиком, ездил по всей империи. Со мной ездила бригада наладчиков, все - бывшие зеки. Это была моя первая встреча с настоящими людьми'. Отдав моральный долг Родине молодым специалистом, будущий классик занялся научно-популярной литературой. Его перу принадлежит книга о бионике 'Третий триумвират', которой зачитывались школьники всего Советского Союза. Под псевдонимом он написал повесть о народовольце Морозове и серию статей в журнале 'Знание - сила'. А потом оказалось, что все это время он только прикидывался советским писателем, рождая каждый день по нескольку антисоветских четверостиший. По-сле того, как приятели Губермана издали в Израиле первую его книгу, 'компетентные органы' наконец-таки поняли, кто конкретно про них написал: Лубянка по ночам не спит, Губерману после освобождения уже не давали
писать даже о науке. И он уехал в Израиль, где ему никто не
мог помешать издаваться. - Игорь Миронович... - Можете называть меня просто дедушкой Игорем! - И все-таки - Игорь Миронович! Расскажите, как рождаются на свет ваши 'гарики'? Может быть, вы постоянно ходите с блокнотом и записываете туда все удачные мысли? Или как? - Честно? Не знаю... Вы когда-нибудь детей рожали? Все точно так же: очень больно, тяжело, мучительно, но зато потом чувствуешь себя необыкновенно счастливым. Конечно, я записываю в блокнот какие-то удачные мысли, и, признаюсь, не только свои. Если мне попадается чье-нибудь оригинальное высказывание, то я не считаю за грех им воспользоваться и написать новый 'гарик'. - 'Гарики' - это стихи или все-таки что-то иное? - Нет, не стихи. Стихи я писал раньше, это было очень давно. Они были ужасно длинные, грустные, лирические. Я посвящал их своей первой любви. Потом - второй, третьей, четвертой и так далее. А потом я все эти стихи утопил в помойном ведре и стал писать четверостишия. У меня ведь мысли все коротенькие, куцые, их можно вместить всего в четыре строчки... Уже в конце 60-х мне в компаниях, давясь смехом, зачитывали мои стишки, а я стеснялся признаться, что они мои... - Откуда взялось название 'гарики'? - Сначала я называл свои четверостишия 'дадзибао' - были в Китае такие 'лозунги больших букв'. Но в 78-м году в Израиле друзья издали мою первую книгу (после которой я и сел), она называлась 'Еврей-ские дадзибао' - то есть уже полная чушь какая-то... А дома меня всегда звали Гариком. Бабушка, например, изо дня в день повторяла: 'Гаринька, каждое твое слово - лишнее!' Я и решил назвать свои четверостишия 'гариками'. И думаю, что это очень точное название, очень удачная творческая находка, потому что сейчас по стране развелись сотни или даже тысячи 'витиков', 'юриков', 'петиков', 'мариков', 'ириков'... И все они, сукины дети, шлют их мне на одобрение! - А как вы относитесь к тому, что начальник Новосибирского областного управления культуры Владимир Миллер пишет 'миллерунчики'? - Мы с Володей большие друзья, но я, честно говоря, ни разу не слышал о 'миллерунчиках'. Видимо, он пока находится на том этапе, когда начинающие поэты еще боятся читать свои стихи. - Да, но ведь он декламировал свои 'миллерунчики' со сцены! - Значит, он уже на той стадии, когда поэты боятся читать свои стихи поэтам! - Были ли попытки перевести 'гарики' на другие языки? - Насколько я знаю, таких попыток было пять или шесть, но все они потерпели фиаско. И это закономерно - нашу жизнь невозможно перевести ни на какой другой язык. - Кстати, об ино-странных языках - вы знаете иврит? - К счастью, нет... Вернее, знаю, но только на уровне автобуса и магазина: 'привет', 'спасибо' и 'до свидания'. Уверен, что если бы я знал что-то еще, то мне бы это только мешало, поскольку тогда я непременно полез бы общаться с евреями. А зачем? Мне полуторасот миллионов россиян за глаза хватает. - Игорь Миронович, чувство юмора у вас просто отменное... Как вы считаете, а можно ли его развить искусственно? - Чувство юмора - это как физиологические процессы в организме человека, например, как обмен веществ. Они или есть, или их нет. У меня чувство юмора есть, и я с ним живу. А искусственно научить этому человека нельзя - с тем же успехом вы можете его учить быть трехногим. - Вы приехали на гастроли в Россию в очень горячее время: сейчас у нас в самом разгаре предвыборная гонка. Не могли бы вы прочитать какой-нибудь 'гарик' на тему выборов? - О политике я стараюсь ничего не то что не писать, даже не знать - оберегаю свой пожилой организм. Знаете, без политики спокойно можно обходиться, что я и делаю. Стоит только включить телевизор - особенно здесь, в России, - и сразу же хочется выпить и прополоскать рот... Между прочим, в любой другой стране люди бы очень долго смеялись над тем, что на пресс-конференцию пришел поэт, а журналисты начали его расспрашивать про выборы! - Ну хорошо, про политиков вы не пишете. Прочитайте тогда что-нибудь про журналистов. - Ха! Я, конечно, использую в своих 'гариках' ненормативную лексику, но не до такой же степени... Лучше я вам расскажу один забавный эпизод из жизни. Приходит ко мне однажды журналистка - интервью брать. Девчонке, наверное, лет двадцать от силы, не больше. Я, разумеется, коньячок приготовил, сел, жду первого вопроса. А она, стесняясь до ужаса, глазки потупила и говорит: 'Знаете, я всего третий день работаю в 'Литературной газете', а мне велели взять интервью у Губермана... Скажите, чем вы занимаетесь?' Ну что я мог ей на это ответить? Естественно, только то, что я известный врач-гинеколог. И потом еще минут двадцать ей всякую ерунду рассказывал, а она старательно записывала... Правда, дальше играть было бессмысленно: во-первых, я стал на всяких профессиональных тонкостях работы врача-гинеколога попадаться, а во-вторых, девчонку жалко стало. Ей же потом в редакции отчитываться. - А жаль. Могло бы получиться весьма любопытное интервью!.. Игорь Миронович, вы не только поэт, но и... - Нет, я не поэт - я шуткарь! - Ну это вы кокетничаете! - Точно! Кокетничаю... - Вы, несомненно, попадаете в число лучших поэтов двадцатого века... - Невелика честь, на самом-то деле! - Игорь Миронович, дайте все-таки вопрос задать!.. Вы не только поэт, но еще и артист... - Большой артист, я бы сказал! Все, молчу... - На концертах вы несколько часов подряд держите внимание зала. И все это в одиночку: только вы, микрофон и 'гарики'. - Ой, я перед каждым своим выступлением трясусь, как заячий хвост. У меня всякий раз минут за двадцать до выхода на сцену начинается самая настоящая паника. А что касается моей работы на зрителя в одиночку... Да я, на самом-то деле, с удовольствием выходил бы и не в одиночку. С подтанцовкой, например, с подпевками, с цветомузыкой и кордебалетом. Только где все это взять? Представляю себе: Игорь Губерман и стихи читает, и хороводы водит, и поет... Но, увы, пою я только по пьянке. - А что вы пьете? - Виски, водку, джин, текилу, коньяк... - Неужели пиво совсем не пьете? - Еще как пью! Но пиво - это же ежедневный,
повседневный напиток. Есть у меня такой 'гарик': - И в каком количестве, извините? - Сейчас уже меньше... Не забывайте, что я угрюмый, мерзкий, уже пожилой и вообще не человек. - Тогда такой вопрос: считаете ли вы себя интеллигентом? И как определяете понятие интеллигентности? - Да, я считаю себя интеллигентным человеком, но точно сформулировать, кто такой интеллигент, не могу. Интеллигентность мы определяем на дух и запах, и никогда не ошибаемся. А если все-таки давать какие-то дефиниции, то, наверное, интеллигентный человек отличается от всех остальных людей тем, что он всегда смешнее. - В своих 'гариках' вы очень откровенно используете маты... - Я не люблю слово 'мат'. Для меня это всего лишь часть 'великого, могучего, правдивого и свободного'... Правда, есть тут одно 'но': те люди, в чьих устах неформальная лексика звучит грязно, пошло или скользко, сами внутренне считают ее ненормальной, стесняются ее и употребляют вопреки. Для эпатажа, для того, чтобы выпендриться, самоутвердиться в каком-то смысле. Такой мат раздражает, особенно если он употреблен не по делу. Раздражает мат из уст 13-летнего подростка, который стоит в подъезде с бутылкой пива в одной руке и девчонкой в другой, и матерится, чтобы продемонстрировать свою половозрелость. Раздражает мат из уст начальников в адрес подчиненных... - А из уст женщины? - А что же, по-вашему, женщина - не человек?! - На ваши концерты приходят сотни и тысячи зрителей, заплатив за билет немалые деньги. Наверное, вы очень богаты? - Богатым я считал себя всегда, даже когда у меня ничего не было. Богатство - штука субъективная. Я уверен, что сотни миллионеров горючими слезами умываются и чувствуют себя последними нищими, когда по телевизору показывают миллиардеров. А у меня есть самое главное: есть на что дожить до конца недели и есть на что кормить семью. Этого мне более чем достаточно. - Что вы любите? - Картины, коллективные пьянки и боевики. Последние люблю, даже несмотря на то, что у них один сюжет на всех: сначала героя зарежут, потом два раза расчленят, три раза утопят, а он в конце фильма выскочит с пистолетом и спасет мир. - У вас две Родины, и в обеих вас любят... - Гораздо важнее, что я обе Родины люблю. - Какая из этих двух стран смешнее, на ваш взгляд? - Не знаю, но сейчас подумаю и все равно отвечу... Наверное, все-таки Израиль смешнее. В российской жизни слишком много такого, что можно назвать мерзким и жалким, а в Израиле есть два других крайних ощущения - страх и смех. - Есть ли у вас какое-нибудь философское объяснение тому, что Израиль такой маленький? - Из маленькой страны легче управлять миром. - Где вас любят больше, в России или в Израиле? - В Германии и Америке. Так как чем дальше еврей от Израиля, тем он сильнее любит евреев... Татьяна АЛЕКСЕЕНКО. Первоисточник: Новосибирск.Советская Сибирь - online
|
|
|
Designe of page |